Гармония по-японски от мастера Марута: сверните с большого пути и приручайте свою чувствительность 

Весенние цветы распускаются и опадают в мгновение ока. На смену им на ветвях деревьев начинают появляться новые нежные зеленые листья. Свежесть листьев так же прекрасна, как и студенты и новички на работе, которые все еще неловко надевают свои новые костюмы. Март в Японии – это время подведения итогов и начала нового этапа в жизни.

Вот в такое время года, одно из самых занятых для местных жителей, я встретилась с Мунэхико Марута, с творчеством которого познакомилась задолго до личного знакомства. Наша встреча состоялась в доме Мунэхико – тихое местечко в префектуре Сага на острове Кюсю, в городке Такэо. Мастер встретил меня с теплой улыбкой, усадил в деревянное кресло, а сам сел на пол, приподнятый на невысокий уровень, скрестив ноги. Пока я разглядывала светлую, залитую солнцем галерею с высоким потолком, с полками вдоль стен, на которых бережной рукой были расставлены изделия мастера, его супруга принесла нам зеленый чай и сладости. После расспросов Мунэхико о моём интересе к японской керамике мы поговорили о жизни и творчестве самого мастера.

Мунэхико родился в 1961 году в семье, ведущей свою гончарную историю с эпохи Момояма (1568-1600). Он унаследовал традиции домашней печи и, как и его предки, изготавливает керамику в стиле ко-карацу. По словам мастера существует два основных периода, на которые делятся изделия карацу: ко-карацу (ранние изделия с 1550 по 1630 год) и карацу (поздние изделия, после 1630 года). Ранние карацу создавались в печах, расположенных у подножия горы Кисидакэ, а также в гончарнях корейских гончаров, которые были переселены в Японию во время японских вторжений в Корею в конце 16 века.

Ранние изделия карацу включали в себя повседневную утварь, такую как домашняя посуда и кувшины, но к началу 17 века характерные для керамики карацу простота и дух ваби были высоко оценены и мастерами чайного действа. И керамика карацу стала наиболее желанной в чайном доме, наряду с раку и хаги.

В это время керамика карацу достигла своего расцвета, быстро расширив область распространения с упором на повседневную утварь. Регион Карацу стал вторым по величине рынком керамики в Японии после Сэто-Мино, который может похвастаться традициями, восходящими к средневековью.

Триумфальное шествие, впрочем, было недолгим. После того, как в 1615 году на горе Идзумияма был найден каолин, одним из процветающих гончарных центров стала соседняя Арита, где активно начали производить фарфор. С развитием таких техник, как сомэцукэ и ака-э, спрос сместился от керамики к фарфору, и гончарни Карацу постепенно пришли в упадок. Остались лишь мастерские, производившие кэндзё-карацу – посуду для чайного действа для подношения сёгунату (военному правительству), поскольку чайная посуда карацу продолжала высоко цениться.

«Многие местные гончарни Карацу были вынуждены перейти на стиль изготовления керамики с более тонкими стенками, пытаясь приблизиться к фарфоровым изделиям, на которые в то время был наивысший спрос. После реставрации Мэйдзи (1867), с падением сёгуната, местные гончарные мастерские потеряли клановое покровительство и пришли в упадок, многие местные техники были утрачены».

«Наша мастерская также пришла в упадок в 19 веке, но мой отец решил возродить семейные традиции. Он много времени посвятил изучению старых печей и исследованию техник ранних карацу».

Масами Марута, отец Мунэхико, был постоянным членом Японской ассоциации ремесел, получил множество наград на лучших выставках. Используя традиционные техники конца периода Момояма, он создавал простую посуду в народном стиле мингэй.

Мингэй – это стиль жизни и культурное движение, за которое выступали Янаги Соэцу, Каваи Кандзиро и Хамада Сёдзи. Янаги и его коллеги назвали повседневную утварь, изготовленную руками неизвестных мастеров, «мингэй» (народное ремесло) и утверждали, что она так же прекрасна, как и произведения искусства. Движение было ответом на тенденции времени, когда индустриализация и массовая продукция постепенно проникла во все области жизни. Основатели движения предложили новый взгляд на красоту и новое понимание ценности красоты повседневной жизни.

Масами был лично знаком с Хамада Сёдзи, одним из самых известных гончаров Японии, но не догадывался, что это знакомство будет судьбоносным для его сына Мунэхико…

Детство Мунэхико прошло в мастерской, где он наблюдал за работой отца. Игровой площадкой были развалины старой печи в лесном массиве за горой, а игрушками глиняные черепки. Когда Мунэхико было 19 лет, его отец скоропостижно скончался. Для Мунэхико это стало ужасной трагедией. Он потерял не только любимого отца, он потерял наставника и друга. От разрушения надежд продолжить дело отца, который много сил вложил в восстановление семейной печи, спасло знакомство с великим Сёдзи. Мунэхико уехал в Масико, где пробыл четыре года на обучении у Ацуя, сына Хамады.

Мунэхико свое обучение в гончарной мастерской Хамада назвал «обратным импортом».

«Известный факт, что Хамада Сёдзи ранее приезжал в Карацу, чтобы познакомиться с местными техниками. Например, Хамада рисовал узоры железистой глазурью, что указывает на влияние э-карацу (расписного карацу). Через обучение в мастерской Хамада я вновь раскрыл для себя очарование керамики карацу».

Как сказал мастер, его керамический путь начался в 26 лет, после того, как он построил собственную обжиговую печь. Это был уже его личный выбор, и руководствовался он не традицией продолжения семейного дела, а собственным желанием создавать керамику карацу. Однако понял, что не ошибся с выбором пути, он только в 32 года, когда прошла его первая персональная выставка.

«Я увидел, с каким жаром люди откликаются на мои работы, увидел множество огоньков, которые загорались в глазах посетителей».

Он наконец-то создал стиль, который в керамическом мире называют Мунэхико карацу.

На мой вопрос «Каков ваш собственный стиль карацу», мастер ответил:

«История керамики карацу длинная. В эпоху Момояма (1568-1603 гг.) её называли ко-карацу Момояма (古唐津桃山), а в эпоху Эдо (1603-1868 гг.) — Эдо карацу (江戸唐津). Я же хотел бы создать современную версию старой керамики карацу. Мне не нравятся тяжелые сосуды, я всегда обращаю внимание на вес и стараюсь сохранить чистую форму».

Когда я начал создавать вазы для цветов, то думал, что люди будут использовать их по своему усмотрению, но теперь думаю по-другому: «А как будет выглядеть в этой вазе ветка камелии?»

В 2000 году Мунэхико построил новую полуподземную печь для обжига. Хотя печь меньше, чем классическая анагама, обжиг изделий занимает в три раза больше времени! Большинство гончаров, использующих в настоящее время подобные печи применяют рациональную систему полок, но Мунэхико обжигает изделия, как в старые времена, без использования полок.

Мастер не жалеет времени и труда, поскольку таким образом он может обжигать изделия медленно, глубоко, создавая не только эстетически красивое, но и прочное изделие. Он бросил вызов корейским чайным чашам, таким как идо и госёмару, а также чашам куро орибэ и раку, которые считались в принципе невозможными в стиле керамики карацу.

Среди изделий мастера можно увидеть и чаши для чайной церемонии.  В прошлом Мунэхико практиковал чайное действо, но не для того, чтобы создавать идеальные чаши, а для того, чтобы постигнуть путь чая.

«Чаши для чайного действа исключительно такие, какие я сам лично хотел бы держать в своей руке. Невозможно создать единой чаши, чтобы удовлетворить вкусы всех мастеров чайного действа. Главное – это создать функциональную чашу, из которой будет удобно пить чай».

На мой вопрос о том, есть ли изделие, которым он особенно дорожит, мастер ответил отрицательно: «Сколько я ни изучаю, ни создаю, я не могу приблизиться к шедеврам, созданным в эпоху Момояма. Даже если мне на мгновение кажется, что я достиг высшей ступеньки, при ближайшем рассмотрении я вновь и вновь понимаю, что всё еще очень далек от вершины айсберга».

 «В этом заключается одновременно и привлекательность керамики и её сложность. У меня нет цели повторить и создать копии керамических изделий такими, какими они были 400 лет назад. Это просто физически невозможно, поскольку мы живем в совершенно другой эпохе и изменилась не только среда, но и сырье. Однако попытаться приблизиться к этому идеалу можно».

Мастер использует только местное сырье. «Перед гончарами, создающими керамику карацу, не стоит цели внедрения новых техник, мы только пытаемся работать так, как работали наши предки. Если мы будем использовать сырье из других регионов, менять состав глины, это будет уже не керамика карацу. Ведь главное в керамике карацу – это сама глина. Есть мастера, которые используют плохую глину».

Люди склонны приспосабливать материалы под свои потребности. В итоге те, кто пытаются подобрать глину под свой способ обжига, потом говорят, что глина плохая (смеётся). Если же подбирать глину к будущему изделию, то можно создать что-то новое.

Его старший сын Соитиро пошел по стопам отца, с 18 лет под его руководством он изучал азы керамического искусства, а теперь специализируется на фарфоре. Как объяснил мастер, если сын станет одновременно с ним создавать керамику карацу, то невольно будет перенимать стиль отца и не вырастет как керамист. По его словам, выбор пойти по стопам своих деда и отца Соитиро сделал сам, чему Мунэхико очень рад.

«В последнее время в Японии отмечается упадок семейных гончарен, старшие сыновья не выбирают для себя путь своих предков, поскольку спрос на керамику довольно низок и содержать семью на эти средства довольно сложно. С другой стороны, можно отметить рост молодых керамистов, которые создают изделия, самостоятельно постигая процесс: от подготовки глины до обжига. Возможно, в этом и есть секрет их успеха. Они не привязаны к традициям семейной гончарни и могут самостоятельно выбирать техники, создавать свой индивидуальный стиль, творить без границ».

Но все же, по словам мастера, кто-то должен взять на себя бремя сохранения традиций для передачи их будущему поколению.

«Японская традиционная культура постепенно исчезает. Процесс этот медленный, но в этом-то и  опасность, поскольку исчезает она незаметно. Этот невидимый процесс затрагивает не только гончарное мастерство. Например, матия – традиционные дома горожан города Киото – тоже постепенно исчезают, и все меньше осталось плотников, владеющих специальными навыками для восстановления святилищ, храмов и домов в стиле чайного дома сукия». Поэтому мастер считает своей миссией сохранить и передать будущим поколениям техники ранних карацу.

Работы Мунэхико хочется разглядывать часами. У меня создалось впечатление, что все предметы – от кувшинчиков для сакэ токкури и тарелок для сасими мукодзукэ до чайных чаш и цветочных ваз – устремлены вверх, как будто тянутся к небу. Изделия наполнены очаровательной мягкостью и простотой растительного декора, воспевающего изящество полевых цветов, а также деревенским шармом, характерным для керамики карацу. Искусный обжиг создает поистине атмосферную сцену, и с первого взгляда возникает соблазн прикоснуться к чаше для чая или выпить сакэ из чашечки гуиноми. Местная глина смягчает вкус воды, особенно когда вы пьете горячие напитки.

Чаша, в которой мне подали зеленый чай, создана в технике изначально корейской керамики кохики (粉引). Если приглядеться, на её поверхности можно увидеть проступившие землистые частицы, пятна. Основа делается из «красной глины», сверху наносится белая глина, затем глазурь. Это создает мягкую на вид текстуру и атмосферный белый цвет черепка, а железо, которое содержится в глине, проявляясь на поверхности сосуда, придаёт особую выразительность изделию. Склонность к появлению пятен обеспечивает именно эта трёхслойная структура. Чем дольше вы будете пользоваться сосудом, тем больше на нем будет проступать налет времени. Наблюдение за тем, как меняется внешний вид сосуда, и делает эту технику привлекательной для местных жителей.

Следы пальцев мастера создают удивительную сцену цветов, кружащихся в весеннем танце. Цветы, похожие на ирис, вот-вот распустятся на чашечке сакэ…. Пепельная глазурь кажется сияющей, словно звезды в небесных оттенках. В глубоком тёмно-синем цвете можно увидеть мерцающие золотые пески, а причудливо окрашенные маленькие вихри замысловаты и прекрасны.

Керамика Мунэхико представляет собой гармоничное сочетание творчества и профессиональной зрелости, демонстрирует тонкое мастерство и умение подчеркнуть внутреннюю красоту и очарование керамики карацу. Работы мастера были высоко оценены на многих выставках, среди которых Выставка искусств и ремесел Западной Японии, Выставка корейской керамики, созданной японскими мастерами, Выставка керамики Кюсю Ямагути, Выставка художественной ассоциации Сага,  Выставка традиционных японских искусств и ремесел, “Вызов чайным чашам Корай” в музее Номура, “Очарованные  старой керамикой карацу” в музее керамики Кюсю. Он ежегодно участвует в персональных и групповых выставках в лучших галереях Японии.

Посещение гончарни Марута Мунэхико я почему-то сравнила с походом в лес. Его дом стоит в уединении на небольшом холме в окружении вечнозеленых камфорных деревьев. В галерее мастера царила атмосфера тишины и умиротворения. Его речь лилась спокойным нежным ручейком, мягко пробегая по вехам истории гончарной традиции карацу. Мастер не любит шума и суеты, это место он выбрал за отдаленность от больших дорог и с сожалением сетовал на то, что в скором времени (уже в следующем году) прямо по соседству закончится строительство линии высокоскоростной железной дороги синкансэн. 

Мы посмеялись над иронией судьбы: для туристов новая линия предоставит возможность быстро и легко приехать на местные горячие источники Такэо и Урэсино, одни из лучших в Японии, а местным жителям нужно будет привыкать к новым искусственным звукам родных мест.

Для тех, кто увлекается керамикой и планирует поездку в Такэо, мастер порекомендовал посетить сад Мифунэ – одно из лучших мест любования азалией в Японии. Весной две тысячи вишневых деревьев и 50 тысяч азалий создают великолепный фон на скалах горы Мифунэ, напоминающий китайскую пейзажную живопись. Кстати, сад и одноименный отель являются местом проекта цифрового искусства, созданного всемирно известными ультра-технологами TeamLab.

На мой вопрос о том, что он мог бы посоветовать начинающим керамистам, Мунэхико ответил: «Для мастера важна привычка создавать, а еще быть чувствительным и дорожить впечатлениями. Маленькие радости приносят большие плоды!»

«Научиться получать впечатления в современной среде крайне сложно, потому что вокруг всё доступно, одинаково и не вызывает эмоций. Я думаю, что важно найти что-то для себя через свой личный опыт. Это как будто вы хотите приручить собственную чувствительность. Важно постоянно инвестировать в себя, не останавливаться на достигнутом и двигаться вперёд!»

До новых керамических встреч!