“Минимаркет” (Ч. 4) 

Мурата Саяка

«Минимаркет», 2016 г.

(Перевод: KEDGE)

Когда я пришла на работу в понедельник утром, то увидела, что в рабочем расписании полно красных крестиков, а имя Сирахи вычеркнуто. Я подумала, что он взял отгулы, однако в назначенное время вместо него пришла Идзуми, хотя по расписанию у неё был выходной.

– Доброе утро! С Сирахой что-то случилось? – спросила я у Директора, который зашёл в подсобку после ночной смены.

– А, Сираха-то… – директор переглянулся с Идзуми и горько усмехнулся.

– Мы с ним вчера поговорили и решили, что больше он тут работать не будет, – ответил Директор как ни в чём не бывало.

«Значит, всё-таки этим закончилось», – подумала я.

– Ладно, прогуливал он, втихаря подъедал товары на выброс – это всё хоть и запрещено, но на такое ещё можно закрыть глаза. Так ведь он стал преследовать нашу постоянную покупательницу, которая недавно приходила за забытым зонтиком. Представляете, сфотографировал номер её телефона, когда принимал вещи на доставку, пытался найти её дом… Идзуми-сан это заметила, и я тут же понёсся проверять записи на камере. В общем, мы поговорили, и он уволился.

«Бывают же дураки», – подумала я.

Наши Работники порой отступают от правил по мелочи, но о таких грубых нарушениях мне до сих пор слышать не приходилось. Хорошо хоть не пришлось вмешивать полицию.

– Он с самого начала был странным. Подсмотрел список телефонов сотрудников и названивал девушке из ночной смены. Поджидал её в подсобке, чтобы вместе пойти домой. Даже к замужней Идзуми-сан пытался подкатывать… Я говорю, мол, ты бы лучше с таким пылом к работе подходил! Вам же он тоже не нравился, Фурукура-сан? – спросил Директор.

Идзуми нахмурилась.

– Какой же он мерзкий. Прямо извращенец какой-то. Продавщицы ему отказали, так он на посетительниц перекинулся. Хуже не придумаешь. Хоть бы его полиция задержала.

– Ну будет, не до такой уж степени он набедокурил.

– Но это же преступление! Значит он – преступник. Таких хватать надо быстрей, да в кутузку!

Несмотря на то, что со всех сторон звучали жалобы, в воздухе уже разлилось привычные умиротворение. С уходом Сирахи все будто вздохнули с облегчением, необычайно оживились и принялись болтать наперебой. Магазин вернулся в своё прежнее спокойное состояние, в котором пребывал до появления этого чудака.

– Если честно, я и сам нервничал. Уж лучше пусть у нас рабочих рук не хватает, только бы таких не было.

– И вправду ужас, а не работничек. Только и делал, что оправдывался. Сделаешь ему замечание, а он тебе ни с того ни с сего про эпоху Дзёмон плести начинает. Точно с головой не всё в порядке, – засмеялась пришедшая на смену Сугавара, услышав наш разговор.

– Ох, это уж было просто отвратительно! О чём толкует? Бог его знает. Директор, не нанимайте таких больше, сделайте милость! – прыснула со слов Сугавары Идзуми.

– Но у нас же людей не хватало!

– Да уж, в таком возрасте вылететь даже с подработки в минимаркете – действительно конченый! Вот и пусть сдохнет себе где-нибудь в канаве!

Все дружно смеялись, я тоже кивала, мол, «так и есть!», а сама думала, что меня точно так же выкинут, когда я стану инородным телом.

– Теперь опять людей искать придётся. Пойду, пожалуй, повешу объявление.

Скоро в организме магазина обновится ещё одна клетка.

Утреннее приветствие закончилось бодрее обычного, я направилась к кассе и увидела нашу постоянную покупательницу с тростью, которая, чуть не падая, тянулась к банке на нижней полке.

– Погодите, я подам! Вот этот? – быстро схватив с полки клубничный джем, спросила я.

– Спасибо! – улыбнулась женщина.

Я отнесла её корзину на кассу, и Посетительница, доставая кошелек, и сегодня пробормотала:

– Да тут и в самом деле ничего не меняется.

А ведь от нас сегодня Работник ушёл! Вслух я ей этого не сказала, произнесла лишь «Спасибо!» и принялась сканировать покупки.

Фигура женщины, стоящей передо мной, накладывается в моём воображении на ту самую бабушку, которая подошла ко мне 18 лет назад, когда я впервые стояла за кассой. Та Посетительница тоже заходила к нам каждый день, опираясь на трость, а однажды вдруг исчезла. То ли самочувствие её ухудшилось, то ли переехала в другой район – нам этого знать не дано.

Но для меня и правда этот день точно такой же, как и первый. С той поры я встречаю одно и то же утро в 6607-й раз.

Я аккуратно складываю яйца в пакет. Это такие же яйца, которые я продавала вчера, но в то же время они другие. Посетитель складывает такие же палочки в такой же пакет, как вчера, принимает ту же сдачу и улыбается такому же утру.

Мне позвонила Михо с предложением организовать барбекю, и в воскресенье утром мы решили собраться у неё. Я вызвалась закупить продукты спозаранку, но тут позвонили из дома.

– Кэйко, ты, кажется, говорила, что завтра собираешься к Михо? Может, и к нам заедешь по пути? Отец в последнее время загрустил.

– Вряд ли получится… У меня же работа на следующий день, хочу вернуться пораньше, восстановить силы.

– Да? Как жаль… Ты и на Новый год у нас не появляешься. Уж загляни, как сможешь!

– Постараюсь.

В этом году из-за нехватки людей мне пришлось работать 1 января. Минимаркет открыт круглый год, и на новогодние праздники с продавцами всегда напряженка: то домохозяйки не могут выйти на смену, то студенты-иностранцы уезжают на родину. Конечно, я не против навестить родителей, но как представлю, как тяжело придётся магазину, в конце концов выбираю работу.

– Кэйко, ты как поживаешь-то? Целыми днями на ногах, здоровье не подпортила? Новости какие-нибудь есть?

В маминых расспросах чувствуется, что она ждёт хоть каких перемен. Наверное, она морально устала оттого, что последние 18 лет моей жизни прошли без изменений.

Я сказала матери, что новостей особо нет, и она выдохнула: «Вот как» – то ли успокоившись, то ли огорчившись.

Я повесила трубку и посмотрела на своё отражение в зеркале. С того времени, как я переродилась в Работника, я постарела. Не то чтобы мне было до этого дело, но я чувствую, как стала быстрее уставать – природа, ничего не попишешь.

Иногда я задумываюсь о том, что будет со мной, когда я состарюсь и не смогу больше работать в магазине. Наш Директор №6 повредил поясницу, и ему пришлось уволиться. Чтобы со мной такого не случилось, мне приходится заботиться о своём здоровье – ведь моё тело нужно Минимаркету.

На следующее утро, как мы и условились, я отвезла продукты к Михо и мы начали готовиться к барбекю. Немного позже подошли мужья Михо и Сацуки и друзья, жившие чуть подальше, собрались давние знакомые.

Нас собралось человек пятнадцать, из которых только я и ещё две девушки были не замужем. Однако не все пришли с супругами, поэтому я сначала не обратила на это внимания, пока одна из незамужних, Мики, не прошептала мне на ухо: «Только мы трое тут лишние, да?»

– Как же я по всем вам соскучилась! Сколько мы не виделись-то? Уж не с прошлого марта ли?

– Точно, я в последний раз приезжала в родные края, когда сакура цвела.

– Рассказывайте, кто теперь чем занимается?

Несколько человек, давно не бывавших в родном городе, начали по очереди выкладывать свои новости.

– Я теперь живу в Йокогаме, недалеко от фирмы…

– Ты работу сменила, что ли?

– Сменила! Я теперь с одеждой работаю. На прошлом месте отношения с коллегами не сложились…

– А я замуж вышла и в Сайтаму переехала. А работаю всё там же!

– А я, как видите, родила малыша, сейчас в декрете сижу, – сказала Юкари.

Подошла моя очередь.

– А я подрабатываю в Минимаркете. Здоровье у меня… – завела я было свою обычную пластинку, как учила сестра, но окончить не успела, потому что меня прервала Эри:

– Ты на подработке? Значит, замуж вышла! И когда? – Эри говорит так, как будто это само собой разумеется.

– Да нет, не вышла, – отвечаю я.

– А что же тогда на подработке? – спрашивает явно сбитая с толку Макико.

– Ну так я же говорю, здоровье у меня не очень…

– Да-да, у нашей Кэйко слабое здоровье, поэтому она только подрабатывать и может, – приходит мне на помощь Михо.

Я благодарю Михо за то, что она оправдывается вместо меня, но тут встревает муж Юкари:

– Погоди-ка, но ведь в магазине ты всё время на ногах. Как же ты справляешься, если у тебя здоровье слабое? – недоверчиво спрашивает он.

Я вижу его впервые в жизни, а он уже весь обратился в слух и даже нахмурился – неужели настолько мне не доверяет?

– Опыта другой работы у меня нет, так что морально и физически в Минимаркете мне проще всего.

После таких моих пояснений муж Юкари уже смотрел на меня так, будто увидел перед собой привидение.

– Да, но… Столько лет? Ладно, с работой не складывается, но тогда хотя бы замуж надо выйти. Сейчас вон сколько всего понапридумывали, даже по Интернету можно мужа найти.

Я смотрю на мужа Юкари, энергично выплёвывающего слова, и вижу, как его слюна брызжет на мясо на решётке. Я думаю о том, что лучше бы не наклоняться так близко к еде, когда болтаешь, а в это время и муж Михо начинает согласно кивать:

– Он прав, всё равно кого, но кого-то найти надо. Женщине в этом плане проще. Это мужчине нелегко приходится.

– Может, познакомим Кэйко с кем-нибудь? Ёдзи, у тебя же столько приятелей!

Эти слова Сацуки вызвали всеобщее возбуждение, Сихо и остальные наперебой закричали: «Да, давай!», «Никого подходящего нет на примете?».

Муж Михо что-то прошептал ей на ухо и натянуто засмеялся:

– Среди моих друзей одни женатики, ничего не выйдет!

– Слушай, а почему бы тебе не зарегистрироваться на сайте знакомств? Прямо сейчас и сфотографируем тебя для профиля. Всё-таки фото в компании друзей на природе вызовет симпатию, всё лучше, чем селфи щёлкать. Так, глядишь, и женихи подтянутся!

– Отличная идея! Давай же, снимай! – говорит Михо.

– Да-да, это твой шанс! – добавляет муж Юкари, подавляя смех.

– Шанс?… То есть, из этого может получиться что-то для хорошее для меня? – бесхитростно спросила я, и муж Михо растерялся.

– Ну, всё же лучше поторопиться. Оставлять всё так, как сейчас, не годится, ты ведь и сама в душе паникуешь, признайся? А потом годков прибавится, и всё – поезд уйдёт.

– «Так, как сейчас»… То есть так, как я живу сейчас, жить нельзя. А почему?

Я задаю вполне невинные вопросы и слышу, как муж Михо бормочет: «Капец…»

– Я тоже паникую, но у меня столько заграничных командировок… – легко объясняет свои обстоятельства другая незамужняя, Мики.

– Слушай, Мики, но у тебя завидная работа. И зарабатываешь ты больше мужчины, девушкам твоего уровня партнёра найти непросто… – внёс свою лепту муж Юкари.

– Ой, мясо! Мясо поджарилось! – снова выручила меня Михо, и собравшиеся, вздохнув с облегчением, принялись раскладывать еду по тарелкам.

Они вгрызаются в мясо, на которое летела слюна мужа Юкари.

Я заметила, что, как и в младшей школе, друзья повернулись ко мне спинами, немного отдалившись и лишь бросая в мою сторону любопытствующие взгляды время от времени, будто на неприятную зверушку.

«Вот я и стала инородным телом», – смутно подумалось мне. Перед глазами у меня встал образ Сирахи, которого заставили уйти с работы. Значит, теперь пришла моя очередь.

Нормальный мир работает в режиме принуждения, поэтому ненормальные элементы из него постепенно выдавливаются. Отбросы общества утилизируются. Видимо, придется «поправляться». Если не поправлюсь, нормальные люди меня выбросят на свалку. Мне показалось, что я наконец поняла, почему моя семья так отчаянно старается меня «поправить».

Я почувствовала, что хочу услышать Звук Минимаркета, и по дороге домой вечером заглянула в магазин.

– Фурукура-сан! Что случилось? – оторвавшись от уборки, с улыбкой спросила меня старшеклассница из вечерней смены. – Разве у вас сегодня не выходной?

– Выходной, я просто ездила домой и на обратном пути решила заскочить разместить заказы.

– Вот это я понимаю, страсть к работе!

В подсобке сидел Директор, который сегодня пришел пораньше.

– Директор, вы сегодня в ночь?

– О, Фурукура-сан! А вы почему здесь?

– Да у меня как раз дела были поблизости, только что закончились, решила вот зайти вбить цифры по заказам…

– По десертам, что ли? Цифры я уже вбил, но можете проверить.

– Спасибо.

Директор сегодня выглядит неважно, наверное, с недосыпа.

Я села за компьютер и начала оформлять заказы.

– Как у нас дела с ночной сменой? Набирается народ?

– Ох, не спрашивайте. Приходил тут один на собеседование, да провалился. Я ещё Сираху не забыл, так что в следующий раз надо брать того, кого точно можно будет использовать по назначению.

Директор часто употребляет слово «использовать», и я начинаю думать о себе в той же категории – можно меня использовать или нет? Возможно, весь смысл моей работы и заключается в том, чтобы стать инструментом, пригодным для использования.

– Что за кандидат?

– Да нормальный, но вот возраст… Пенсионер, только что уволился из другого магазина из-за больной поясницы. И меня просил давать ему выходные, как спину прихватит. Ладно ещё, если он заранее предупредит, а если в последнюю минуту? Лучше уж я сам тогда в ночную смену выйду.

– Понятно.

С физическим трудом всегда так – когда твоё тело выходит из строя, тебя больше нельзя использовать. Каким бы ты ни был серьёзным, сколько бы усилий ни прилагал – возраст возьмёт своё. Так в один день и я стану деталью, больше не пригодной для работы в Минимаркете.

– Кстати, Фурукура-сан, вы не могли бы в воскресенье выйти после обеда? А то у Сугавары концерт.

– Хорошо, выйду.

– Правда? Ох, как же вы меня выручаете!

Пока я ещё инструмент, который можно использовать.

– Ну что вы, я просто хочу больше денег, так что поработаю с удовольствием! – улыбнувшись, ответила я Директору голосом Сугавары со смешанным чувством тревоги и покоя.

Фигуру Сирахи у магазина я заметила совершенно случайно.

В ночном офисном районе ни души, и вдруг в углу – округлая тень. Я вспомнила, как в детстве мы играли «в тени», и потёрла глаза. Подойдя поближе, я обнаружила испуганного Сираху, который, сгорбившись, прятался в тени здания.

Похоже, Сираха ждал, пока Посетительница, адрес которой он пытался выведать, выйдет из офиса. Я вспомнила слова Директора о том, как Сираха после работы слонялся по подсобке, дожидаясь, пока девушка, как обычно, по пути с работы зайдёт к нам в магазин за сухофруктами.

– Сираха-сан, на этот раз точно без полиции не обойдётся.

Чтобы Сираха не заметил меня, я подошла к нему сзади.

Сираха повернулся ко мне, затрясшись всем телом так, что даже мне стало страшно. Когда он понял, что это я, то нахмурился.

– Ох… Фурукура-сан, это вы, что ли?

– В засаде сидите? Досаждать Посетителям – это главное табу для Работников магазина.

– Я больше не работник магазина.

– А я Работник, и я не могу закрыть глаза на ваше поведение. Вам уже и Директор дал нагоняй, забыли? Он сейчас как раз в зале, могу позвать.

Видимо, чтобы дать мне отпор, Сираха выпрямился и теперь смотрел на меня сверху вниз.

– Да что этот никчемный раб сделает? Я же не совершаю ничего предосудительного. Увидел девушку, влюбился, захотел сделать своей. Разве не так оно всегда и было с древних времен?

– Сираха-сан, а ведь вы раньше говорили, что девушки достаются сильным самцам, не помните? Сами себе противоречите.

– Вовсе нет. Я сейчас хоть и безработный, зато перспективный. Как только открою своё дело, девки вокруг меня виться будут.

– Так вы бы для начала открыли своё дело, а потом из толпы поклонниц и выбирали себе девушку, разве так не логичней?

Сираха смущённо потупил взгляд.

– Как бы там ни было, а с эпохи Дзёмон ничего не изменилось, просто люди отказываются это замечать. Все мы животные, как ни крути, – ответил он невпопад. – Как по мне, так этот мир нефункционален. Именно из-за несовершенства нашего мира со мной и обращаются не так, как следовало бы.

Я подумала, что с одной стороны, наверное, так оно и есть. Но с другой стороны – что же такое идеально функционирующий мир? Я его даже представить себе не могу. Постепенно я перестала понимать, что такое «мир». Порой мне даже кажется, что это что-то выдуманное.

Я молчала, Сираха смотрел на меня и вдруг резко закрыл лицо руками. Я ждала, что он чихнет, и вдруг заметила, как между пальцев у него течёт вода – видимо, заплакал. Я представила, что эту картину увидит кто-либо из Посетителей, и ужаснулась.

– Пойдёмте отсюда куда-нибудь.

Я схватила Сираху под локоть и потащила в семейный ресторан по соседству.

– Этот мир не признаёт чужеродных тел. Я всю жизнь от этого страдаю, – жаловался Сираха, попивая жасминовый чай.

Чай ему налила я, сам он не двигался. Сираха сидел молча, и когда я поставила перед ним чашку, начал пить, не поблагодарив.

– Все должны шагать строем. «Почему тебе за тридцать, а ты всё на подработках?», «Почему ты никогда не любил?». Не смущаясь, расспрашивают даже о сексуальном опыте. Добавляя, что проститутки не считаются. Смеются в лицо! Я никого не трогаю, а они насильно вторгаются в мою жизнь только лишь потому, что я в меньшинстве.

Я смотрела на Сираху и думала, что вообще-то он сам в шаге от обвинения в сексуальных домогательствах, но совсем не думает о тех неудобствах, которые причинил коллегам и покупательницам. Зато с лёгкостью использует слово «насилие» в отношении своих собственных страданий. Сираха так остро чувствует себя жертвой, что ему даже в голову не приходит, что он-то как раз может находиться по другую сторону и сам причинять вред. Интересный всё-таки ход мыслей у этого человека.

– Туго же вам приходится, – не уточняя, ответила я.

Видимо, у Сирахи просто такое хобби – жалеть себя.

Меня тоже посещают подобные докучливые мысли, но ведь мне не надо ни о ком заботиться, почему же Сираха с таким пылом набрасывается на кого попало?

«Наверное, ему просто тяжело живётся», – подумала я, попивая горячую воду.

Я не чувствую потребности пить жидкость с каким-то вкусом, поэтому не кладу в кипяток чайный пакетик.

– Поэтому я и хочу жениться и жить так, чтоб никто вокруг больше не мог ко мне придираться, – говорит Сираха. – Хорошо бы найти невесту с деньгами. У меня есть идея Интернет-проекта. Если её кто-нибудь скопирует, то всё пойдет прахом, поэтому подробностей рассказать не могу. В идеале моя партнёрша инвестировала бы в это предприятие. Моя задумка гарантированно приведёт к успеху, и тогда уж точно никто не сможет предъявить мне претензий.

–  Постойте, вы терпеть не можете людей, которые вмешиваются в вашу жизнь, но тем не менее выбираете жить так, чтобы они перестали к вам лезть?

Я было удивилась, ведь это в итоге и есть полное принятие мира, но тут Сираха сказал:

– Да устал я уже.

– Уставать непрактично, – соглашаюсь я. – Если для того, чтобы больше не слышать придирок, вам надо всего-навсего жениться, то разумнее сделать это побыстрее.

– Вас послушать, так это проще простого! Мужчинам, между прочим, в отличие от женщин претензии предъявляют постоянно. Не работаешь? Иди работай! Работаешь? Зарабатывай больше! Заработал? Ищи невесту и делай внуков! Мир тебя всё время судит. Не ставьте меня, пожалуйста, в один ряд с женщинами, им живётся легко, – недовольно проговорил Сираха.

– Получается, что женитьба ничего не решит? И зачем она тогда?

Сираха, будто не расслышав моего вопроса, страстно продолжает:

– Мне стало интересно, с каких же пор мир понесло куда-то не туда, и я стал читать книги по истории. Мэйдзи, Эдо, Хэйан – как глубоко ни копни, а мир всегда был таким. Даже в эпоху Дзёмон!

Сираха раскачал стол, и жасминовый чай пролился из чашки.

– Тогда-то я и понял, что этот мир совсем не изменился с эпохи Дзёмон. Не приносишь пользу деревне – прощай. Мужчины, которые не охотятся, женщины, которые не рожают. Все только и говорят “современное общество”, “индивидуализм”, а на деле всё время лезут к тем, кто не желает подстраиваться под большинство, насилуют их волю и в конце концов изгоняют.

– Я смотрю, вы любите истории эпохи Дзёмон.

– Да не люблю я их. Ненавижу! Но наш мир – не что иное, как вырядившаяся в шкуру современного общества эпоха Дзёмон. Женщины вьются вокруг сильных самцов, принёсших крупную добычу. Замуж идут первые красавицы на деревне. На мужчин, которые не охотятся или, хоть и охотятся, но недостаточно сильны, смотрят презрительно. Схема ничуть не изменилась.

– Ого.

Мне только и остаётся, что вставлять глупые междометия. Не то чтобы я полностью несогласна с тем, что говорит Сираха. Ведь даже в магазине, несмотря на то, что Работники постоянно сменяют друг друга, картинка наверняка остаётся прежней.

«А тут ничего не меняется…» – в голове у меня прозвучали слова нашей постоянной покупательницы.

– Фурукура-сан, а почему вы так спокойны? Неужели вам не стыдно за себя?

– За что мне должно быть стыдно?

– Вы до сих пор на подработке, уже состарились, замуж никто не возьмёт. Такие как вы, хоть и девственницы, но уже считаются залежалым товаром. Что-то такое замусоленное, нечистое. Точь в точь как женщины средних лет эпохи Дзёмон, которые не смогли родить, не вышли замуж и шатались неприкаянно по деревне. Одна обуза для сообщества. Ладно я, мужик, ещё могу восстановить силы, но вам-то уже ничего не остаётся, согласитесь.

Я подумала, что Сираха ведет себя непоследовательно – минуту назад он сердился, что ему предъявляют претензии, а сейчас сам бомбит меня аргументами из той же системы ценностей, которая его так мучает. Возможно, человеку, который думает, что его волю насилуют, становится немного легче, если он в свою очередь точно так же сам атакует других людей.

Тут, видимо, Сираха заметил, что пьёт жасминовый чай, и недовольно сказал: «Вообще-то я хотел кофе».

Я поднялась, налила кофе у стойки с напитками и поставила чашку перед Сирахой.

– Какая гадость. Всё-таки в таких местах кофе брать нельзя.

– Сираха-сан, если проблема всего лишь в браке, так давайте поженимся? – предложила я, поставив на стол вторую чашку горячей воды и садясь на стул.

– Чего?! – заорал Сираха.

– Если вам настолько неприятно вмешательство в вашу жизнь, и вы не хотите лишний раз раздражать общественность, то не лучше ли побыстрее разобраться с этими неловкостями? Насчет охоты, то есть работы, я не уверена, но если женитесь, то хотя бы о личной жизни и сексуальном опыте расспрашивать перестанут, ведь так?

– С чего это вы вдруг? Глупость какая. Вы уже меня извините, Фурукура-сан, но у меня на вас не встанет.

– А какое это имеет отношение к браку? Брак ведь на бумаге, а эрекция – это физиологическое явление, разве нет?

Сираха замолчал, и я продолжила пояснения:

– Возможно, вы и правы, и мир действительно такой же, как в эпоху Дзёмон. Ненужные деревне люди изгоняются, от них стараются держаться подальше. Так же, как в магазине. Если Работник больше не нужен, ему сокращают смены, а потом увольняют.

– В магазине?…

– Чтобы не прогнали из Минимаркета, придется стать его Работником, другого выбора нет. Это просто – надо всего лишь надеть униформу и действовать в соответствии с инструкцией. Если наш мир – это всё равно что древние века, то и в нём действуют такие же правила. Надо всего лишь нацепить на себя обличие Обычного Человека и вести себя согласно инструкции, тогда деревня тебя не прогонит и не будет обращаться с тобой, как с бельмом на глазу.

– Я не понимаю, о чём вы.

– Ну смотрите, на людях нужно просто играть роль химеры под названием «обычный человек». Так же, как в нашем магазине все играют роль выдуманных существ – Работников.

– Мне это трудно, поэтому я так и страдаю.

– Но Сираха-сан, вплоть до этого момента вы были готовы пойти навстречу обществу. Я понимаю, что, когда доходит до дела, то решиться непросто. Хотя, наверное, открыто бороться с окружающим миром и положить всю жизнь на то, чтобы обрести право быть собой – это стоит того, чтобы страдать.

У Сирахи будто закончились слова, он сидел и, не отрываясь, смотрел на чашку с кофе.

– Если это для вас так трудно, то нет нужды себя насиловать. Я не такая, как вы, до многих вещей мне дела нет. Своих интересов у меня тоже особо нету, поэтому я спокойно следую принципам «деревни», если таковые имеются.

Я просто исключаю из своей жизни вещи, которые окружающие считают странными. Может быть, это и называется «поправиться».

За эти две недели меня 14 раз спросили, почему я не замужем, и 12 раз о том, почему я до сих пор на подработке. Раз частота вопросов так высока, значит, пора исключить эти элементы из своей жизни.

Где-то в глубине души мне хотелось перемен. Я подумала, что любые изменения – хоть плохие, хоть хорошие – в моей застойной ситуации всё же будут к лучшему. Сираха по-прежнему сидел, всматриваясь в черную кофейную поверхность перед собой, как будто в ней разверзлась бездна, и он разглядывал самое её дно.

В конце концов я засобиралась домой, но Сираха начал останавливать меня, бессвязно мямлив: «Хотя, даже если ещё немного подумать…». Время шло.

Судя по путаному описанию Сирахи, он снимал комнату с кем-то, но просрочил оплату, и сейчас его могут вышвырнуть из квартиры в любой момент. Такое, мол, случалось и раньше, но тогда он мог пожить в родном доме на Хоккайдо. Однако пять лет назад его младший брат женился, и родительский дом переделали для двух семей – теперь с родителями живёт брат с женой и сыном, и Сирахе возвращаться некуда. Жена брата, похоже, Сираху на дух не переносит, и если раньше его баловали и давали взаймы, то теперь и тут возникли трудности.

– С тех пор, как влезла невестка, всё пошло наперекосяк. Сама же паразитирует на брате, зато по дому расхаживает, как царица, чтоб она сдохла!

О личных делах полный ненависти Сираха говорил долго, и с середины я почти перестала слушать и просто сидела, смотря на часы.

Уже почти 11 вечера. Мне завтра на работу. У Директора №2 я научилась тому, что за своим состоянием надо следить и идти в магазин в здоровом теле – это условие тоже закладывается в почасовую оплату. А сегодня выспаться мне не удастся.

– Сираха-сан, так пойдёмте ко мне? Если будете платить мне за еду, можете пожить у меня.

Идти Сирахе было, похоже, некуда. Он выглядел так, будто, если оставить его здесь, то он до утра так и просидит, попивая напитки со стойки. Ситуация мне уже порядком надоела, поэтому я просто сгребла в охапку мычавшего Сираху и потащила к себе домой.

Мы зашли в квартиру, я подошла к Сирахе и почувствовала, что от него несёт, как от бомжа. Я всучила ему полотенце и затолкала в ванную, велев для начала вымыться. Изнутри послышался звук душа, и я вздохнула с облегчением.

Сираха мылся долго, и я почти заснула, пока ждала его. Тут мне на ум пришла одна идея, и я набрала сестру.

– Алло! – ответила трубка.

За полночь ещё не перевалило, и сестра, похоже, ещё не ложилась.

– Прости, что так поздно. Ютаро не проснулся?

– Всё в порядке, он спит крепко, так что я пока расслабляюсь. Что у тебя стряслось?

У меня перед глазами проплыл образ племянника, который, должно быть, спит в одной комнате с мамой. В жизни Мами есть прогресс – в её доме появилось живое существо, которого раньше не было. Наверное, сестра, как и мать, ждёт перемен и с моей стороны. Мне захотелось провести эксперимент, и я открылась Мами:

– На самом деле ничего такого срочного, чтобы звонить посреди ночи, просто… У меня тут мужчина.

– Мужчина?! – услышала я сорвавшийся, похожий на икоту голос сестры на том конце провода.

Только я раскрыла рот, чтобы убедиться, что она в порядке, как Мами в панике почти закричала в трубку:

– Правда, что ли?! Врёшь, поди?! И когда это случилось?! Как снег на голову… что он за человек-то хоть, Кэйко?!

– Не так давно… Да так, коллега с подработки, – ответила я, слегка обескураженная напором сестры.

– Вот это да, сестричка, поздравляю!

Меня немного смутило, что сестра перешла к поздравлениям, даже толком не расспросив про обстоятельства.

– А с этим нужно поздравлять?

– Я не знаю, что он за человек, но я впервые слышу от тебя такие новости… Я так рада! Сестричка, я с тобой!

– Хм…

– Слушай, раз ты мне звонишь с такими новостями, так, может, уже и о свадьбе подумываешь? Ой, прости, я, наверное, тороплю события!

Пожалуй, никогда ещё сестра не была такой разговорчивой. Я слушаю её возбуждённый голос и думаю, что мысль Сирахи про эпоху Дзёмон под личиной современного общества не так уж далека от истины.

Действительно, инструкция была составлена давным-давно. Стандарт Обычного Человека прочно сидит в голове у каждого, поэтому нет необходимости описывать его на бумаге, и, если разобраться, он совсем не изменился с той самой эпохи Дзёмон.

– Но всё-таки как же хорошо, сестрёнка! Ты столько выстрадала, а теперь наконец нашла человека, который тебя понимает!

Сестра на ходу сочинила свою собственную историю и восхищалась ей. Судя по её настроению, я «поправлялась». Но если всего-то и стоило выполнить определённые предписания, почему бы ей не сказать мне об этом раньше? Кучу времени бы сэкономили.

Я повесила трубку и увидела Сираху, который вышел из ванной и не знал, куда себя деть.

– Ах да, вам же не во что переодеться. Вот, возьмите, это униформа с открытия магазина. Нам её отдали, когда меняли дизайн. Унисекс, вам должно подойти.

Сираха немного помялся, потом взял в руки зелёную униформу и накинул её на голое тело. Ноги-руки у него длинные, поэтому одежда была ему тесновата, но в конце концов он кое-как застегнул молнию. Нижняя часть туловища у него по-прежнему была обмотана полотенцем, и я протянула ему свои домашние шорты.

Не знаю, когда Сираха в последний раз мылся, но от его грязной одежды и белья несло за версту. Я затолкала одежду в стиральную машину и прокричала Сирахе, что он может садиться, куда захочет. Сираха нерешительно устроился на полу.

У меня в квартире всего одна комната, с татами, а санузел раздельный, потому что дом старый. Вентиляция работает еле-еле, и комната постепенно наполнилась клубами пара из ванной, где принимал душ Сираха.

– Как-то душно стало, может, открыть окно?

– А, да нет…

Сираха выглядел беспокойно – то пытался встать, то снова садился на пол.

– Туалет, если что, вон там. Смыв слабый, поэтому, когда пойдёте по-большому, поворачивайте ручку до предела и держите.

– Да нет, пока не хочется.

– В любом случае идти вам, как я понимаю, некуда. Из комнаты же вас, можно сказать, выгнали?

– Ну, так-то…

– Я подумала, что вам неплохо бы остаться у меня. Я сейчас решила проверить кое-что и позвонила сестре. Вы бы слышали, как она обрадовалась тому, что сама додумала! Выходит, если мужчина и женщина обитают в одной квартире, то неважно, что происходит между ними на самом деле – люди сами придумают историю и наполнят её понятными им смыслами.

– Сестре… – с растерянным видом произнёс Сираха.

– Может, вы хотите кофе? Я как раз купила помятую банку. Только он не охлаждённый.

– Помятую?

– Ах да, я вам, наверное, не объяснила тогда в магазине. Так называются банки с вмятинами, которые не идут в продажу. А так, кроме молока и воды в поттере, у меня больше ничего и нет.

– Кофе, пожалуй, выпью.

Из мебели у меня в комнате только маленький складной стол. Сама комната крошечная, поэтому футон, который раньше валялся на полу, пришлось свернуть и поставить у холодильника. Иногда ко мне наведываются сестра или мать, на такой случай у меня в шкафу лежит запасной футон.

– Если уж идти вам и правда некуда, можете спать здесь. Хотя места у меня тут маловато.

– Спать… Вы знаете, вообще-то я очень брезглив, поэтому если всё как следует не подготовить… –  тихо проговорил начавший волноваться Сираха.

– Ну что ж, если брезгливы, тогда вам, наверное, будет тяжело спать на чужом футоне. Тем более, я его сто лет не доставала, да и не просушивала ни разу. Квартира у меня старая, поэтому здесь ещё и тараканы частые гости.

– Я не об этом. Моя прошлая квартира тоже чистотой не отличалась, да мне и нет до этого дела. Просто вы же вроде как придумали легенду. Мне, как мужчине, надо быть осторожным… Вы, Фурукура-сан, уже и сестре позвонили… Должно быть, совсем отчаялись.

– Думаете, зря позвонила? Мне всего лишь хотелось посмотреть на её реакцию.

– Да, но меня такие вещи пугают. Всякое случается… Вы так настойчиво зазывали меня к себе, можно сказать, насильно сюда притащили…

– Хм. Я просто подумала, что вы в трудной ситуации, потому что вам некуда идти. Но если я вас побеспокоила, то стирку я ещё не начинала, можете забирать вещи и идти.

– Да, но… Если уж на то пошло… – бессвязно бормотал Сираха, так толком ничего и не сказав.

– Вы, Сираха-сан, меня извините, но уже поздно, можно я пойду спать? Как надумаете уходить – уходите, захотите спать – сами как-нибудь расстелите футон. А мне завтра с утра на работу. В почасовую зарплату включается и поддержание своего здоровья – этому меня научил наш Второй Директор 16 лет назад. С недосыпу на работу идти не следует.

– Поди ж ты… На рабо-о-оту…

Сираха говорит, придуриваясь, а я думаю о том, что, пока я буду с ним разбираться, наступит утро, и стелю себе постель.

– Я устала, поэтому в душ пойду с утра. Возможно, немного пошумлю. Спокойной ночи.

Я почистила зубы, завела будильник, забралась под одеяло и закрыла глаза. Время от времени я слышала, как копошился Сираха, но в конце концов Звук Минимаркета вытеснил шумы из моей головы, и я постепенно погрузилась в сон.

Открыв глаза поутру, я увидела Сираху, который спал, наполовину залезши во встроенный в стене шкаф. Я сходила в душ и вернулась, но он всё не просыпался.

Тогда я оставила ему записку «Будете уходить – положите ключ в почтовый ящик» и, как обычно, отправилась к восьми на работу.

Накануне Сираха говорил так, будто находился в моей квартире по принуждению, поэтому я думала, что он уже ушёл. Однако, придя домой, обнаружила его в комнате.

Он ничем не занимался, просто сидел, положив локти на стол, и пил виноградную газировку из помятой банки.

– Так вы не ушли.

Сираха от неожиданности дёрнулся всем телом.

– Так это…

– Сестра меня сегодня весь день бомбила сообщениями. Я впервые вижу, чтоб её настолько волновали мои дела.

– А как же иначе? Ваша сестра, скорее всего, тоже думает, что девственнице не первой свежести всё же гораздо приличнее жить с мужчиной, чем подрабатывать в магазине.

Вчерашний вид побитой собаки его покинул, передо мной снова был прежний Сираха.

– Приличнее, вы считаете? Возможно.

– Послушайте. Для того, кто не приносит пользу сообществу, не существует личного пространства. Кто угодно может топтать вам душу грязными сапогами, сколько вздумается. Ведь тот, кто так или иначе не вносит вклад в деревенские дела – будь то замужество и рождение ребенка, или охота и заработки – считается еретиком. Поэтому деревенские рабы никогда не оставят такого в покое.

– Вот как…

– Вам, Фурукура-сан, пора бы снять розовые очки. Если по-честному, то вы же днище дна. У вас, наверное, уже и матка постарела, и тело ваше уже никто не захочет, чтобы удовлетворить похоть. К тому же вы и зарабатываете далеко не как мужчина, да и место у вас не постоянное, а всего лишь подработка. Если говорить без обиняков, то с точки зрения деревни, такие, как вы, – обуза, подонки общества.

– Я поняла. Но я же не могу работать нигде, кроме магазина. Я пробовала, но единственная маска, которую мне под силу носить, – это Работник Минимаркета. Жалуйся или нет – толку-то?

– Поэтому я и говорю, что этот мир нефункционален. Люди плетут красивости про разнообразие стилей жизни, а на деле ничего не изменилось с эпохи Дзёмон. Общество стареет, эпоха Дзёмон возвращается. Сказать, что жить трудно – ничего не сказать. Само существование тех, кто не приносит пользу сообществу, проклинается – вот какое время настаёт.

Сираха начал с того, что брызгал ядом на меня, а теперь принялся поносить весь мир. Я так и не поняла, на кого из нас он злится. Казалось, Сираха просто беспорядочно бьёт словами по вещам, которые попадают в поле его зрения.

– Знаете, Фурукура-сан, сначала ваша затея показалась мне бредовой, но на деле она не так уж и плоха. Я даже готов помогать вам. Если я буду жить в вашем доме, то на нас, наверное, будут смотреть свысока, мол, нашли друг друга два нищеброда, но всё же нас поймут. Ведь сейчас вы для всех – существо непонятное. Незамужем, без нормальной работы для общества вы не несёте никакой ценности. Таких людей из деревни изгоняют…

– Хм…

– Я ищу себе жену, и вы далеки от моего идеала. Зарплата у вас маленькая, поэтому своё дело у меня открыть не получится. Да и для удовлетворения сексуальных желаний я вас использовать не смогу.

Как будто стопку с водкой, Сираха одним глотком осушил банку с лимонадом.

– Но цели, Фурукура-сан, у нас с вами похожие. Поэтому я даже могу просто так остаться жить у вас.

– Хм…

Я достала из бумажного пакета помятую банку шоколадно-дынной газировки и протянула её Сирахе.

– А вам-то с этого какая выгода, Сираха-сан?

Сираха немного помолчал.

– Я хочу, чтобы вы меня спрятали, – тихо ответил он в конце концов.

– Что?

– Спрятали, от мира. Пользуйтесь моим наличием, говорите обо мне что угодно и кому угодно. А я хочу затаиться здесь. Мне уже поперёк горла, что чужие люди постоянно лезут в мою жизнь.

Сираха опустил голову и отхлебнул из банки.

– Если я выйду наружу, мою волю опять начнут насиловать. Мол, если ты мужик – иди работай, женись! Женился – зарабатывай больше, делай детей! Деревенские рабы. Мир приказывает тебе вкалывать всю жизнь. Даже наши яйца – это общественная собственность. Если ты не занимаешься сексом, то с тобой обращаются так, будто ты только сперму тратишь зря.

– Это должно быть неприятно.

– Да и ваша матка так же принадлежит деревне. Если ей уже не попользуешься, то тебя как будто не замечают. Я хочу всю жизнь ничего не делать. Хочу просто дышать, пока не сдохну, и чтоб ко мне никто не лез. Мне больше ничего не надо.

Сираха молитвенно сложил перед собой ладони.

Я думала о том, выгодно ли мне присутствие Сирахи. Мать, сестра, да и я сама уже начала уставать от самой себя, потому что никак не «поправлялась». Наверное, перемены всё же нужны – любого сорта.

– Возможно, мне приходится не так тяжело, как вам, но, по правде говоря, продолжать работать в магазине несладко. Нынешний директор расспрашивает, почему я больше нигде не работала, и если не оправдываться, смотрит на меня с недоверием. Я как раз искала подходящую отговорку. Не уверена, правда, что этой отговоркой можете стать вы.

– Даже если я просто останусь в вашей квартире, общество вас поймет. Для вас, Фурукура-сан, в этой сделке одни плюсы.

Сираха держался очень уверенно. Вообще-то с самого начала это была моя идея, поэтому его пылкие уговоры вызвали у меня противоречивые чувства. С другой стороны, если взять реакцию сестры, которая Сираху в глаза не видела, и Михо с друзьями, когда узнали, что я девственница, то, наверное, стоит попробовать, хуже не будет.

– Я говорю «сделка», но вознаграждение мне не нужно. Можете просто оставить меня дома и кормить.

– Хм… Ну что ж, пока у вас нет дохода, выставлять счета вам бесполезно. Я тоже нищая, но если вы согласны есть корм, который я буду приносить, то…

– Корм?

– О, простите. Просто впервые держу дома живое существо, подумалось о питомце.

– На том и порешим.

Сирахе, очевидно, не нравились мои выражения, однако произнёс он эти слова с явным удовлетворением.

– Кстати о еде, у меня с утра крошки во рту не было.

– В морозилке лежит каша, а в холодильнике готовые овощи, ешьте, что хотите.

Я достала тарелки и расставила их на столе. Варёные овощи под соевым соусом и отварной рис.

– Это что? – нахмурился Сираха.

– Редька, соевые ростки, картошка и рис.

– Вы всегда так питаетесь?

– “Так” – это как?

– Но это же не еда.

– Не знаю, разогреваю и ем. Вкус мне особо не нужен, когда хочется соли, поливаю сверху соевым соусом, – подробно объяснила я, но, похоже, до Сирахи не дошло.

– Корм и есть, – изрыгнул Сираха и, скривившись, приступил к еде.

«Но я же так и сказала?», – подумала я, подцепив вилкой редьку и поднося её ко рту.

Я оставила Сираху у себя в квартире, почти полностью уверенная в том, что он мошенник, однако его слова сбывались с удивительной точностью.

Сираху держать выгодно. Это я поняла довольно быстро.

После сестры о Сирахе я рассказала на очередной вечеринке у Михо. Мы собрались полакомиться пирожными, и я как бы невзначай упомянула о том, что теперь у меня живёт Сираха.

Все завелись настолько, что я подумала, будто они сошли с ума.

– Что-что?! И как… как давно?!

– Здорово!! А то я уже вся испереживалась за тебя, Кэйко… Нет, правда, как же здорово!!

Всеобщее возбуждение было мне неприятно, и я просто отвечала: «Спасибо».

– Слушай, а что у него с работой? Чем он занимается?

– Да ничем. Говорил, что мечтает открыть свое дело, но похоже, только на словах. Бездельничает дома.

Друзья изменились в лице и внимательно слушали меня, подавшись вперед.

– Да-да, есть такие. Но знаешь, иногда как раз среди них попадаются серьёзные, добрые, даже очаровательные парни. У моей подруги такой. Она головой понять не может, что же в нём хорошего, но втюрилась по уши…

– И у меня подруга после того, как ей изменил муж, увлеклась бездельником. Если бы он хотя бы по дому помогал, можно было б его домохозяином называть, так ведь он и этого не делает. Но подруга забеременела, отношение к вещам у неё резко поменялось, и теперь она светится счастьем!

– Да-да-да, от таких мужчин лучше всего беременеть!

По сравнению с тем днём, когда я сказала друзьям, что «никогда не любила», сегодня они искренне радовались и говорили со мной понимающим тоном. В нашу прошлую встречу отношение друзей показывало, что они не могут понять человека, который никогда не любил и не занимался сексом, а также не имел нормальной работы. Теперь же, когда я поселила дома Сираху, они почти готовы предсказать моё будущее – настолько им всё как будто стало ясно.

Я слушала, как друзья говорили то-сё обо мне и Сирахе, и мне казалось, что речь идет о незнакомых мне людях. Разговор будто зарождался сам по себе внутри других людей и звучал, как сказка, где главные персонажи носили наши с Сирахой имена, но к нам не имели никакого отношения.

Когда я пыталась вставить слово, мои друзья оживлялись:

– Да погоди ты, для начала послушай наших советов!

– Точно-точно. Ты, Кэйко, в любовных делах новичок. А мы про таких, как твой, уж наслушались за свою жизнь.

– Михо вон тоже один раз попалась по молодости…

Я решила не портить друзьям веселье и ограничилась ответами на вопросы. С некоторым преувеличением можно было сказать, что друзья впервые приняли меня за свою. Мне казалось будто они приветствуют меня: «Добро пожаловать на нашу сторону!». Болезненно ощущая, что до этого момента для всех я была «на другой стороне», я продолжала слушать восторженные возгласы друзей, бодро кивая и отвечая с интонацией Сугавары: «Понятно!».

С тех пор, как я завела дома Сираху, мои дела на работе пошли в гору. Однако для его прокорма нужны были деньги. Я подумывала о том, чтобы попроситься выходить по пятницам и воскресеньям, которые до этого были у меня выходными, и работала всё усерднее.

Я прибрала мусор возле магазина и направилась в подсобку, где Директор очень кстати составлял расписание смен.

– Директор, а по пятницам и воскресеньям у нас всё расписано? Я бы с радостью подзаработала, если можно, – как бы невзначай спросила я.

– Что случилось, Фурукура-сан? Я смотрю, вы, как всегда, полны готовности! Но знаете, надо отдыхать хотя бы раз в неделю, иначе это будет нарушением закона. Может, поспрашиваете в других магазинах? Сейчас везде рабочих рук не хватает.

– Было бы здорово!

– Только берегите здоровье. Кстати, вот ведомость за этот месяц.

Я взяла из рук Директора зарплатную ведомость и убрала её в сумку.

– Ох, Сирахе же тоже надо передать. А он мало того, что вещи свои тут бросил, так еще и на связь не выходит… – вздохнул Директор.

– Что, даже гудки не идут?

– Идти-то идут, да только не отвечает он. С этим Сирахой, конечно, каши не сваришь. Сказал же ему забрать свои вещи, а они вон до сих пор кучей в ящике валяются.

– Унести?

Завтра в ночную смену выходит новый парень. Я подумала, что будет неудобно, если ящик будет занят, и проговорилась.

– Чего? Унесёте куда, к нему домой? Фурукура-сан, да вы с ним на связи, что ли? – удивлённо вопрошал директор.

Мысленно ругая себя, я кивнула.

А ведь Сираха просил меня: «С незнакомыми людьми можете говорить обо мне сколько угодно, только на работе обо мне не рассказывайте. Я хочу, чтобы вы спрятали меня от всех, кто меня знает. Я никому не причиняю неудобств, однако каждый считает своим долгом вмешаться в мою жизнь. Я просто хочу, чтобы мне позволили тихонечко дышать.»

Я вспоминала слова Сирахи, обращенные как будто к самому себе, а в это время из камеры донёсся звон колокольчика на входной двери.

Я посмотрела на экран и увидела, что в зал вошла группа мужчин. Магазин в одно мгновение наполнился звуками, и, заметив, что за кассой стоит один только новичок Туан, я немедленно поспешила на подмогу.

– Ладно уж, сразу сбегать! – весело прокричал Директор.

Я показала пальцем на камеру: «На кассе людей не хватает!» – и побежала в зал.

Когда я добралась до кассы, в очереди уже стояло три человека. Туан в замешательстве стучал по клавиатуре.

– Так.. Это… – он явно не знал, что делать с купоном.

Я быстро помогла ему, объясняя на ходу:

– Смотрите, это купон со сдачей. Передайте покупателю сдачу! – показала я и побежала за вторую кассу.

– Простите, что заставили ждать! Подходите, пожалуйста!

Несколько раздраженный ожиданием мужчина подошел к кассе:

– Этот у вас новенький, что ли? Я вообще-то спешу, – недовольно проговорил он.

Я склонила голову:

– Прошу прощения!

Туан пока не привык к кассе, поэтому с ним в паре должна была стоять Идзуми. Я огляделась по сторонам и увидела, что Идзуми занята заказами на напитки в пачках и, видимо, не замечает образовавшуюся очередь.

Наконец очередь поредела, и тут я обратила внимание, что наш товар дня – шашлычки в кляре – до сих пор не готов, и поторопилась к морозильнику в подсобке.

Там я увидела Директора, который весело болтал о чём-то с Идзуми.

– Директор, у нас же на сегодня по плану продать сто шашлычков? А мы ещё даже не приготовили их к обеденному пику и даже не повесили объявление о скидке!

Я думала, что Идзуми и директор переполошатся, но Идзуми, приблизившись ко мне, заговорила совсем о другом:

– Ой, Фурукура-сан, а это правда, что вы встречаетесь с Сирахой?!

– Ох, Идзуми-сан, я говорю, шашлычки…

– Погодите-погодите, а давно это у вас?! А ведь вы друг другу даже подходите! И кто первый признался в своих чувствах? Сираха?

– Фурукура-сан так смутилась, что ответить не в состоянии!! Может, устроим вечеринку в ближайшее время? И Сираху с собой приводите!

– Директор, Идзуми-сан, но шашлычки…

– Да не мутите вы воду, признавайтесь уже!

– Не то чтобы встречаемся, просто сейчас он сидит у меня дома! Директор, мы тратим время на пустую болтовню, а у нас ведь ещё ни одного шашлычка не готово! – раздражённо закричала я.

– Вы живёте вместе?! – воскликнула Идзуми.

– Серьёзно?! – радостно вторил ей Директор.

Я поняла, что говорить с ними сейчас бесполезно, быстро достала из морозилки ящик и с полными руками шашлычков поспешила на кассу.

Поведение этих двоих меня шокировало. Для Работников Минимаркета сплетни о сотруднице и бывшем сотруднике оказались важнее того, что шашлычки, которые обычно стоят 130 иен, сегодня будут по 110 – как такое может быть? Что с ними обоими случилось?

Заметив, как я вбежала в зал с полными руками полуфабрикатов и красная от негодования, Туан подбежал ко мне и принял половину товара.

– Ничего себе. Это всё готовят? – на немного ломаном японском спросил он.

– Да, всё. У нас сегодня распродажа, цель – продать сто штук. В прошлый раз мы продали только 91, поэтому сегодня придётся постараться. Савагути из ночной смены подготовила вывеску специально для нас. Сначала установим её, а потом приступим к продаже. На данный момент это главная задача для нашего магазина.

Почему-то у меня на глаза навернулись слезы, а Туан, видимо, не поняв всего, что я говорила на своём быстром японском, склонив голову набок, переспросил: «Подача?»

– Всем объединиться и стараться, что есть мочи! Туан-сан, приступайте к готовке «этого всего» – прямо сейчас!

– Этого всего? Кошмар!

Туан кивнул и неуверенной рукой принялся жарить шашлычки.

Я поспешила к витрине с фастфудом и начала крепить к ней вывеску, ради которой Савагути задержалась вчера на два часа: «Наш хит! Вкусные сочные шашлычки по-китайски всего за 110 иен – только сегодня!»

Стоя на стремянке, я вешаю рекламу, сделанную из коробки и цветной бумаги. Отличная вывеска, Савагути мастерила её под девизом «На этот раз точно продадим сто штук!»

Будучи Работниками Минимаркета, мы всегда были единомышленниками, которые объединялись для достижения общей цели. Что же случилось в этот раз с Идзуми и Директором?

В магазин заходит Посетитель, и я кричу:

– Добро пожаловать, добрый день! Сегодня шашлычки по-китайски – всего 110 иен! Не проходите мимо!

Туан, раскладывающий шышлычки с пылу с жару, громко подхватывает:

– Шашлычки по-китайски! По-ку-пай-те!

Директор с Идзуми до сих пор в подсобке. Мне смутно показалось, что до меня донесся смех Идзуми.

– Шашлычки по-китайски, дё-ше-во! По-ку-пай-те!

Хоть и не привыкший пока к такой работе, зато старательно выкрикивающий призывы Туан – мой единственный единомышленник сегодня.

<< Предыдущая Следующая >>